Шёпот тёмного прошлого - Страница 65

– Вот так, сижу в своих горах и не знаю, что на свете делается… – ужаснулся мистралиец. – Кто-нибудь пострадал?

– Александра немного задели, – пояснила Кира. – Но не опасно, пару дней поваляется и опять кататься поедет. А Элвис своих уже всех переловил и теперь не вылазит из подвалов, выясняя подробности.

– Хоть я и не люблю Элвиса, – заметил Плакса, – все же хорошо, что у него так удачно получилось. А его величество, пожалуй, лучше не трогать, когда он занят, так что вы ему сами передайте, чтобы не сильно удивлялся, когда обнаружит, что драконы человеческим голосом заговорили.

– А что с ними случилось? – тут же заинтересовалась королева. – Шеллар мне говорил, что драконы в принципе не способны воспроизводить звуки человеческой речи, как же они могут разговаривать?

– Толик с ними как-то по-своему поколдовал, и они теперь все понимают и разговаривают. Вернее, они как и раньше рычат по-своему, но мы их понимаем, как если бы они разговаривали. Так же, как мы Ольгу понимаем, а она нас. Точнее объяснить не смогу, я в школе Змеиного Глаза не силен. Вроде как этим заклинанием пользуются, чтобы понимать язык животных, а Толик его к разумным существам приспособил. Похоже, эльфийская магия по сравнению с нашей шагнула далеко вперед…

Ольга тактично промолчала, выслушивая вдохновенные отмазки неисправимого врунишки Плаксы. Пусть себе сочиняет. Не объяснять же ее величеству, что Толик еще в первый вечер знакомства с драконами пообещал «подарить этой сладкой парочке по простенькому однодорожечному лингводекодеру, чтоб и сами не мучились, и людям головы не морочили». Кира с Эльвирой, которые в эльфийской магии смыслили не больше, чем Ольга в однодорожечных лингводекодерах, тоже не стали развивать тему и позволили Плаксе от нее уйти. Чего собственно и требовалось. Мгновенно позабыв о драконах, эльф без всяких плавных переходов продекламировал свежесочиненный сонет, воспевающий несравненную красоту Эльвиры. Не обратив внимания на то, что его возлюбленная ничего не поняла, вдохновенный сочинитель трепетно облобызал ее ручку и тут же собрался смыться. У него, дескать, появилось наиважнейшее и наисрочнейшее дело к Мафею. Свой «подарок» он, судя по всему, намеревался оставить прямо посреди комнаты. Возмущение хозяйки его ничуть не смутило, и он быстренько исчез, заявив напоследок, что столик маленький и никому не помешает.

– А я об него теперь спотыкаться должна! – крикнула ему вслед Эльвира и огорченно посмотрела на подруг. – Вот уж эгоисты эти мужики! Приволок, бросил посреди комнаты и удрал! Теперь, если вдруг кто-то из придворных дам увидит, ко мне начнутся повальные экскурсии, и я должна буду всем объяснять, что это такое и почему оно стоит в моей комнате! Ну как это называется!

– Свинство, – определила Ольга и еще раз оглядела подарок. – Но этот столик мне определенно нравится. В отличие от сонета, который я поняла с трудом из-за обилия архаизмов.

– Лучше бы мы все-таки собрались у меня, – заметила мэтресса Морриган, недовольно оглядываясь. – Терпеть не могу беседовать о важных вещах под открытым небом. Мне все время кажется, что нас кто-то подслушает, хотя и понимаю, что коллега Хирон принял меры…

– Скажи честно, что тебе просто неудобно без привычных благ цивилизации, – хохотнул беззаботный Ален, который успел забраться на развесистое дерево и теперь сидел на одной из нижних веток, весело болтая ногами и взирая на собеседников сверху вниз. – Тебе не хватает твоего любимого кресла, стола и камина, а также ты до истерики боишься помять или испачкать платье, а то и вовсе каблук сломать…

Силантий, который преспокойно сидел прямо на голой земле, не испытывая при этом никаких неудобств, наставительно заметил:

– И к тому же ты никогда не задумывалась над тем, что Хирон, возможно, тоже не испытывает особой радости, находясь в тесном помещении, заставленном мебелью? Да еще в таких холодных широтах, как Поморье и Лондра? Но разве он хоть раз выражал свое недовольство? Надо быть терпимее, Морриган.

Джоана, которая собиралась тоже высказаться по поводу того неприятного факта, что коллега Хирон собрал всех в столь неблагоустроенном месте, все-таки промолчала. Раз уж Морриган отчитали как девочку, то ее и подавно заткнут на первом же слове. Она молча присела на деревянную лавку, застеленную мягкой овчиной, и безуспешно попыталась скрыть зависть, наблюдая, как упрямая Морриган достала из воздуха свое любимое кресло и демонстративно устроилась в нем, изящно подобрав платье и всем своим видом давая понять, что не намерена терпеть какие бы то ни было неудобства, раз ей этого не хочется.

– Может быть, для коренных эгинцев в Лондре и холодно, – заметила она. – Но как можно медитировать в таком хлеву, вот этого я решительно не понимаю.

Хирон окинул взором свою любимую поляну для медитаций и молча пожал плечами. Лавки он принес сюда исключительно для гостей, обычно здесь присутствовали только полуразвалившийся шалаш, кострище и большая медвежья шкура, на которой он в настоящий момент возлежал. Большего, по его мнению, для полноценной жизни не требовалось. А для медитации можно было обойтись даже и без этого.

– Избаловалась ты, Морриган, – заметил мэтр Истран, вполне разделявший мнение Хирона и не любивший женских капризов. – Привыкла к роскоши дворцов. В молодости тебе, помнится, не слабо было медитировать по ночам на кладбище…

– Таковы были наши семейные традиции, но это вовсе не значит, что они мне нравились, – с ледяной вежливостью ответствовала задетая за живое волшебница, испепеляя его взглядом, от которого простой смертный свалился бы с обширным инфарктом. – А твое последнее поручение, кстати, выглядит как издевательство. Скажи, ты сам придумал подсунуть мне для исследования этот шприц или кто-то надоумил?