Шёпот тёмного прошлого - Страница 48

Они расположились прямо на берегу, расстелив на песке куртки, закурили и уставились на лунную дорожку на воде.

– Краси-иво! – мечтательно протянула Ольга. – Сто лет не была на море. С тех пор, как вышла из пионерского возраста.

– Пионерский возраст – это сколько? – вяло поинтересовался Кантор, втягивая дым сигары и борясь с желанием перевернуться на спину. После роскошного ужина с его величеством и того количества коллекционного коньяка, которое на этом ужине было выхлестано, лежать на животе было неудобно и неприятно.

– Примерно от десяти до четырнадцати, – пояснила Ольга.

– А потом?

– Что потом?

– Потом почему больше не ездила на море?

– Денег не было, – просто объяснила она и завертела головой, ища, куда бы стряхнуть пепел. Потом принялась копать ямку в песке. Кантор с запозданием осознал глупость своего вопроса и подумал, что после этого ужина он не только разленился, но заодно и отупел. Сам не мог догадаться…

– Купаться пойдем? – спросила Ольга, стягивая штаны.

– Я не буду, – отозвался Кантор. – Я курю.

– А когда докуришь?

– Мне лень вставать. Да я и не хочу купаться…

– Напрасно. Твоей спине была бы полезна морская вода.

– И почему все полезное настолько неприятно… – проворчал Кантор, прислушиваясь к шороху в кустах. – Ведь жечь будет, как сволочь, она же соленая… Давай лучше ты мне польешь на спину этой гадской полезной воды, и на этом успокоимся. Настолько обожравшись все равно нельзя лезть в воду. Тебе я бы тоже не советовал.

– А зачем же было так налегать на всякие вкусности? – хихикнула Ольга и, поднявшись, направилась к воде.

– Ага, а сама? – не остался в долгу Кантор. – Вкусно же.

– Еще как, – согласилась девушка, набрала в сложенные ладони воды и заторопилась обратно. – Ну что, лить?

– Лей… Зараза, щиплет!

– Зато заживет быстрее.

– Сам знаю…

В кустах снова завозились, затопали так, словно там пряталось несколько всадников, затем тихо зашушукались по-эгински. И как Ольга этого не слышит? Король с королевой кровать ломают – она не слышит, кентавры над ухом копытами гремят – тоже хоть бы хны… Иногда кажется, что все окружающие страдают врожденными дефектами слуха.

– Ладно, я тоже не пойду купаться, – решила Ольга и легла рядом. – Мне одной неинтересно. Ты еще спать не хочешь? Можно вернуться в комнату, там тоже хорошо. А море видно с балкона.

– Успеем, – отмахнулся Кантор, не торопясь признаваться, почему он поспешил смыться из этой комнаты и потащил Ольгу на пляж, несмотря на то, что ему было лень куда-либо ходить. – Давай еще поваляемся. Я тоже, честно говоря, давно не был на море.

В кустах опять застучали копыта и послышался явственный шепот:

– Ну, подожди еще немного, сейчас они начнут. Неужели тебе не интересно посмотреть, как спариваются люди?

– Да ну, я боюсь, – шепотом ответил другой голос, женский. – Они нас увидят. Пойдем отсюда.

– Подожди, ну чуть-чуть, не бойся, не увидят. Когда они начнут трахаться, они вообще ничего вокруг не замечают…

Кантору это надоело, кроме того, почему-то захотелось похулиганить, и он, приподнявшись, громко крикнул в направлении кустов:

– Можете не раскатывать губу, вам тут не театр!

Женский голос испуганно взвизгнул, и кусты затрещали, словно сквозь них ломился отряд тяжелой кавалерии.

– Что это? – подскочила Ольга. – Всадники? В кустах? Что они там делают? Что ты им сказал?

– Нет, – рассмеялся Кантор, вспомнив, что Ольга по-эгински не понимает. – Это кентавры. Там копошилась парочка, хотели посмотреть, как люди трахаются, я их спугнул.

– Я сейчас тебя самого спугну, засранец! – разгневанно взревели в кустах, и обиженный кентавр вышел на открытое место. – Кто тебя просил пасть раскрывать, двуногое среднеполое убожество! Ты напугал мою даму, несчастный, я тебе за твои выходки накостыляю по холке, повыбиваю зубы, а уж чего сделаю с твоей подружкой!

Поскольку сказано было на ломаном ортанском, Ольга метнулась к своим штанам и, торопливо нашарив пистолет, навела его на взъерошенного гнедого кентавра, который приближался к ним, вздымая фонтанчики песка из-под копыт.

– А чего я сейчас с тобой сделаю!.. – угрожающе процедила она.

Кантор не двинулся с места, только расхохотался еще сильнее. Хотя разглядеть кентавра на расстоянии было сложно, этот голос и эту ругань он узнал безошибочно.

– Успокойся, – продолжая смеяться, выговорил он. – Ничего он нам не сделает. Это у него такая манера общаться.

– Ты уверен? – возмущенно проорал кентавр, останавливаясь в нескольких локтях от них. – Копыто тебе в задницу, промолчать не мог!

Кантор все же поднялся, чтобы не разговаривать лежа, и с улыбкой махнул рукой.

– Гиппократ, перестань разоряться. Присаживайся. Я не хотел обломать тебе свидание, но кто ж знал, что твоя дама такая трусиха.

– Твою мать! – уже не зло, а скорее огорченно всплеснул руками кентавр. – Куда я ни ткнусь, каждый задрипанный человек знает меня в лицо! Мы что, знакомы, бесстыжая твоя морда, или я просто единственный кентавр, о котором ты слышал?

– Нас знакомил Льямас, – напомнил Кантор и повернулся к своей спутнице. – Да убери пистолет, нам ничего не грозит. Ольга, это Гиппократ, великий герой, знаменитый не меньше, чем твой друг Элмар.

Ольга неуместно хихикнула, опустила пистолет и представилась.

– А ты кто такой? – проворчал герой, тряхнул буйной темно-рыжей гривой и перевел взгляд на Кантора. – Может, Льямас нас и знакомил, но я что-то не припоминаю твою рожу, хотя она и напоминает мне кого-то…